— Эти сны кажутся такими далекими… И вместе с тем странно-реалистичными… — продолжил Муан, непонимающе хмурясь, но тут взглянул на лицо Шена и замолчал.

Дыхание старейшины пика Черного лотоса сбилось и стало слишком быстрым, он схватился за голову, словно она внезапно стала раскалываться от мигрени.

— Шен?

Муан хотел подойти к нему, но его обожгла взметнувшаяся темная подавляющая аура. Мечнику пришлось отскочить прочь, уходя от прямого удара. Его левая рука и щека покраснели, словно на них плеснули кипяток. Муан попятился к противоположной стене комнаты.

«Нет-нет-нет-нет! Только не вспоминай! Пожалуйста! Я не хочу, чтобы ты помнил!!»

Шен зашатался из стороны в сторону и прислонился плечом к стене. Только тогда он очнулся и осознал, что защищается темной подавляющей аурой.

«Я… Я не могу себя контролировать, — содрогаясь, подумал он. — Эта энергия смерти… Я не могу держать ее под контролем! Она сводит с ума… Я не выдержу, если мои эмоции и дальше продолжат так метаться!»

Сила этих эмоций причиняла практически физическую боль.

«Да что б Демна-как-его-там забрал эту силу с собой в могилу!!»

— Шен?

Тот, наконец, окончательно очнулся из-за этого тихого оклика и перевел взгляд на Муана, стоящего у противоположной стены. Старейшина пика Славы напряженно смотрел на него, прижимая к груди пораненную руку. От увиденной картины Шен еще сильнее побледнел.

— Уходи, — округлившимися глазами смотря на мечника, произнес он. — Уходи, пока я не навредил тебе еще больше.

Муан посмотрел ему прямо в глаза, а затем быстрым шагом вышел прочь из комнаты.

Шен прикрыл глаза и сполз на пол. Он чувствовал, как саднит рука и щека. Стоило темной подавляющей ауре ослабнуть, как тут же вернулись голоса:

«Он тебя презирает!»

«Он так быстро ушел — и больше не вернется!»

«Жалко, ты не можешь исчезнуть. Было бы лучше тебе перестать жить».

Шен почувствовал тошноту. Пол, в который он упирался руками, качался, словно палуба на волнах.

Внезапно его тело окутало тепло, сильные руки сомкнулись за его спиной, прижимая к широкой груди. Шен нырнул носом в ворот светлой одежды и растерянно замер.

— Я не отпущу тебя только потому, что ты боишься меня ранить, — констатировали сверху.

Шен опасался поверить, что это ему не мерещится. Если на утро выяснится, что он все это придумал, чтобы хоть на время сбежать от своего отчаяния, — он точно сойдет с ума. В тот же миг сойдет с ума. Голова раскалывалась от эмоций и противоречивых мыслей, во рту почему-то пересохло. Мир вокруг кружился, а он продолжал сидеть, не в силах как-то реагировать.

— Пусть я не понимаю, что именно происходит, одно я понял точно: ты неправильно понял мои слова. Пусть я и злился, это вовсе не значит, что ты перестал быть мне дорог. Этого не изменит один твой опрометчивый поступок.

Шен все еще сидел с закрытыми глазами, уткнувшись носом в одежду на его груди.

«Ну, он хотя бы не защищается, пуская в ход свою темную энергию, — рассудил Муан, — уже достижение». Муан вздохнул и провел рукой по его волосам. Они стали жесткими и сухими, совсем не то, что раньше.

— А два? — внезапно спросил Шен. — А три?

— Что? — не уловил Муан.

Он чуть отстранился и заглянул в его лицо.

— Сколько опрометчивых поступков у меня в запасе?

Муан закатил глаза и протяжно вздохнул, а затем вновь сгреб его в охапку, с силой прижимая к себе. Он обнимал так сильно, что Шену стало почти нечем дышать. Но все равно тот не собирался протестовать.

— Не знаю, мое терпение все же не безгранично, — поделился сомнениями Муан.

Прижимая ухо к его груди, Шен слышал, как его голос рокочет внутри. Он улыбнулся, прикрыв глаза. Однако вскоре его потянули вверх и поставили на ноги.

— Думаю, тебе необходим отдых, — строго произнес Муан. — Ты… Не хочу тебя расстраивать, но в последние несколько дней ты на самом деле выглядишь еще хуже обычного.

Брови Шена нахмурились.

— В смысле я всегда плохо выгляжу?

Черствый Муан с готовностью кивнул. Шен вздохнул, чуть усмехнувшись. Муан подтвердил это с таким непосредственным видом, что нельзя было ни на мгновение усомниться, что он не собирался его задеть, а говорил от чистого сердца.

— А ты… — начал было Шен, но смущенно замолчал.

Вспомнив о том, как он метался в бреду, пока не схватил его руку, Муан готов был рискнуть, предположив, что именно он хочет сказать. А даже если он и не прав — этого хочет он.

— Я подожду здесь, пока ты заснешь, если ты не против. Просто… Просто хочу удостовериться, что с тобой ничего не случится, стоит мне выйти за дверь.

Шен скосил глаза в пол и кивнул.

Рассеянно блуждая взглядом по комнате, Муан дождался, пока он снимет верхнюю одежду и залезет под одеяло. Так как мечник обещал всего лишь дождаться, пока Шен уснет, он пододвинул к кровати стул и сел со степенным видом. Шен, закрывший на какое-то время глаза, открыл их и уставился в потолок.

— Слушай, Муан, — произнес он, не переводя на того взгляд, — я тебе нравлюсь или раздражаю?

В комнате воцарилось молчание.

— Обязательно выбирать что-то одно? — уточнил Муан.

Шен больше ничего не говорил.

— Ну а как ты думаешь? — протяжно вздохнув, спросил Муан, намекая на очевидное. — Разве я сидел бы сейчас здесь, если бы ты просто раздражал? Или говорил бы тебе, что считаю тебя близким человеком? Или злился бы, когда ты рискуешь своей жизнью?

— Да, но из-за нашей связи…

— Да забудь ты про эту связь!

Шен перевел на него недоуменный взгляд.

— Ты ведь сам всегда злишься, когда я о ней «забываю»…

Снова никто больше ничего не сказал. Муан только головой покачал, перебирая мысленно слова и не зная, что произнести вслух. Черт. Он, должно быть, и в самом деле слишком часто приплетал к их спорам «связь», прикрываясь ею как щитом и скрывая за ней другие мотивы своих поступков. Злился бы он, что Шен рискует своей жизнь, если бы не было их связи? Конечно, злился бы! Пытался бы разговаривать и лучше понять его, если бы не чувствовал эту тяжесть на сердце из-за их связи? Конечно, пытался бы. Хотел бы говорить с ним, пить с ним чай, гулять по мостам, дискутировать, подкалывать, заботиться? Конечно.

Он бы точно так же был рядом. Он бы точно так же переживал за него. Он бы точно так же его любил.

Тишину долго ничего не нарушало, и Шен спросил:

— Почему я тебе нравлюсь?

Этот прозвучавший